Важные новости

Предчувствие глобальной войны: каким будет 2017 год

31.12.2016  /  Категория: Политика  /  Тема: Аналитика

Какие основные тенденции по безопасности сформировал для Украины и мира 2016-й год? Какова вероятность сценарии развертывания глобальной войны в 2017 году? Что на самом деле опасно, а что является фейком с целью запугивания и раздора? Об этом Радио Свобода расспросило Юрия Костюченко, эксперта по вопросам безопасности и рисков, исполнительного секретаря Комитета по системному анализу Президиума НАН Украины.

Юрий Костюченко, эксперта по вопросам безопасности и рисков, исполнительного секретарь Комитета по системному анализу Президиума НАН Украины

Господин Костюченко, начнем с Украины. Трансформируются ли угрозы и как на них реагирует сфера военной безопасности страны?

‒ Украина пережила локальный пик военной опасности и научилась адекватно реагировать на текущие вызовы. То есть, Украина научилась выстраивать институционально основанные ответы, а не просто увеличивать военно-технический потенциал и оперировать им в соответствии с изменением обстановки.

Это качественное изменение, свидетельствует о превращении нашего пространства безопасности, по крайней мере в военной сфере.

Но это только начало необходимой работы. Мы начали осознавать, что военная безопасность является производной от безопасности социальной, которая, в свою очередь, базируется на социально-экономических и социокультурных основаниях.

Появилось понимание, что стратегическое управление локальным конфликтом ‒ это управление местными ресурсами с целью осуществления влияния на социальную динамику в большей степени, чем военные операции.

Еще со второй половины 2015 года главные вызовы для безопасности Украины были во внутреннем поле. Трансформировалось не только распределение, но и структура угроз, что связано с изменением глобального контекста (усилением роли Украины как субъекта международной политики, укреплением западной коалиции и санационной политики), институциональными изменениями, которые происходят в Украине (реформами, в том числе в области безопасности и управления, проведение которых обусловливает изменение поведения Кремля по отношению к нам).

Каковы индикаторы внутренних угроз? Каковы тенденции и риски?

‒ Сегодня во внутреннем пространстве страны мы наблюдаем много как традиционных, так и относительно новых индикаторов угроз.

Это, в частности, критическое снижение уровня дискуссии по важным социально-политических проблем, демагогия, бешеный популизм, отказ от критического мышления.

Закрепление обсценной лексики (нецензурная брань ‒ ред.) в повседневном общении широких слоев населения указывает на атомизацию, цинизм, правовой нигилизм, терпимость к праву силы и примитивным отношениям.

Дискуссия заменяется демагогией, теряется взаимное доверие, декларируется пренебрежение к либеральным ценностям и демократическим институтам

До сих пор подмена собственного дискурса пропагандистскими тезисами Кремля, профессиональная и социальная некомпетентность журналистов, лоббизм владельцев СМИ приводят к искажению информационного поля, разъединению политических и интеллектуальных элит, распространению паники, уныния, социальной апатии.

Единственной тенденцией, которая остается почти без изменений, является радикализация общества.

Дискуссия заменяется демагогией, теряется взаимное доверие, декларируется пренебрежение к либеральным ценностям и демократическим институтам, звучат призывы к унификации общества, а затем усиливается уязвимость всего общества.

Это, с одной стороны, является естественной реакцией на войну и соответствующие стрессы, но с другой ‒ это следствие отсутствия консолидации интеллектуальных и политических элит, некомпетентности агентов информационного пространства, антипатриотической позиции лидеров общественного мнения.

Угрожающей тенденцией является рост бедности при недостаточной эффективности социальных программ (особенно по отношению к средним по доходам слоям населения ‒ то есть основным двигателям экономики и социальных изменений) и значительном отставании важных реформ (медицинской реформы в частности).

Все это обуславливает риски политической нестабильности, связанные с неудовлетворительными темпами институциональных преобразований в области управления.

Итак, ключевыми угрозами является политическая и финансовая, а также спровоцированная ими нестабильность. Риски, связанные с этими угрозами, являются самыми большими.

Каковы тенденции трансформации внешних угроз для Украины?

‒ Актуальной остается внешняя угроза военного характера. Можно сказать, что она будет оставаться актуальной для нас долгое время, переходит в хроническую форму.

Планировать вопросы безопасности стратегических мер следует исходя из наличия агрессивного, хорошо вооруженного врага, который превосходит нас по основным военно-техническими показателями, держит мощную военную группу у наших границ

Итак, планировать вопросы безопасности стратегических мер следует исходя из наличия агрессивного, хорошо вооруженного врага, который превосходит нас по основным военно-техническими показателями, держит мощную военную группу у наших границ, ведет агрессивную политику, основанную на провокациях, и будет использовать любую возможность для уничтожение нашей государственности.

В 2016-м немного ослабла тенденция прямой военной поддержки незаконных образований на оккупированных территориях ОРДиЛО, но усилилась тенденция к развитию их незаконных вооруженных формирований и мобилизационной работы под прямым управлением российских военнослужащих.

При этом наблюдается налаживание постоянных схем криминального бизнеса на поставках ресурсов из Российской Федерации для ОРДиЛО, в которых задействованы военные советники России, что снижает общую опасность.

Однако весь накопленный военный потенциал и развернутая у наших границ инфраструктура остаются на месте. Более того, военная инфраструктура достраивается, развивается система управления войсками.

То есть, мы можем говорить о создании и поддержке в состоянии боевой готовности группировки, достаточной, чтобы нанести нам неприемлемые потери в случае прямого столкновения с применением всех имеющихся средств.

Мы можем говорить о создании и поддержке в состоянии боевой готовности группировки, достаточной, чтобы нанести нам неприемлемые потери в случае прямого столкновения с применением всех имеющихся средств

Временно оттянуты для конфликта в Сирии военные ресурсы и личный состав несколько снижает напряжение в нашем «театре», но при этом российский военный персонал в Сирии проходит боевую учебу, что для нас является дополнительным фактором будущего риска.

Таким образом, даже на фоне уменьшения ресурсов агрессора и определенной коррупционной деградации его системы управления (в условиях клановой борьбы за уменьшающиеся ресурсы) мы не имеем оснований говорить о существенном снижении военной угрозы. Только о ситуативных вариациях на фоне долгосрочного прогноза ее высокого уровня.

Возможны ли бомбардировки украинских городов?

‒ Когда мы смотрим сегодня на Алеппо, мы спрашиваем себя: возможен ли в Украине сирийский сценарий? Да, такая вероятность не является нулевой. Так, возможность полномасштабного вторжения вооруженных сил Российской Федерации и полноценного конфликта с применением всех имеющихся средств существует. Хотя вероятность такого сценария сегодня не является высокой.

Чтобы превратить наши города в руины, агрессору нужно дождаться, чтобы мы сами разрушили наше единство и отказались от наших ценностей

Для его реализации нужно разрушение государственных институтов Украины и хаотизация общественного пространства. Нужно разрушить международную политическую, военно-политическую и военно-техническую поддержку Украины.

Если мы останемся один на один с вооруженным и мобилизованным врагом, находясь в состоянии дезориентации, разъединения и паники, нас будут бомбить.

Чтобы превратить наши города в руины, агрессору нужно дождаться, чтобы мы сами разрушили наше единство и отказались от наших ценностей.

То, что произошло в Алеппо, многими воспринимается как свидетельство сползания человечества в пучину глобальной войны. Какие тенденции видите Вы?

‒ Общие тенденции, которые формируют настоящее и будущее ‒ это глобализация и децентрализация, а также осложнения коммуникационного пространства из-за отказа политических элит принимать решения на фоне роста роли самоорганизации и саморегуляции.

В современном мире больше не работают договоры и соглашения между геополитическими игроками по разделу «сфер влияния»: те, кто считает себя элитой, могут сговориться и поделить мир, но согласятся ли люди, которые живут в этом мире на такое разделение?

Корпоративная модель государственного управления также находится в глубоком кризисе и не будет способствовать успешности таких соглашений. Наши опасения относительно «разменов Украины» на Сирию или на достижение других целей навеяны устаревшими представлениями о строении мира, основанных на постимперском и постколониальном мировоззрении.

Попытки диктаторов навязать соглашения по распределению «сфер влияния», и наше непонимание сущности этих «сделок» является угрозой безопасности

В то же время и попытки диктаторов навязать соглашения по распределению «сфер влияния», и наше непонимание сущности этих «сделок» является угрозой безопасности.

Существенной проблемой и вызовом является то, что национальные и международные политические элиты заменяют реальную политику политтехнологиями.

Они потеряли веру в реальную политику и способность к реальной политике. Это произошло из-за их уверенность в электоральной управляемости общества, в том, что реальную политику могут заменить политические технологии.

Именно поэтому образовалась «культура» фальшивых новостей, альтернативной реальности, информационных атак и компроматов. Это угроза безопасности.

Преодолеть это может гражданское общество. Надо побудить политиков заниматься реальной политикой, заставлять принимать решения и брать не себя ответственность за эти решения.

А интеллектуальные и культурные элиты должны предлагать повестку дня, а не репродуцировать уже существующий дискурс.

Тем более, что уровень страха возрастает, поскольку лента новостей наполнена сообщениями о терактах и локальных конфликтах, а за тем, что происходит в Алеппо, человечество впервые наблюдало почти в режиме онлайн. Это можно определить как хаотизацию насилия и милитаризацию хаоса. Нам страшно, потому что устоявшиеся вербальные конструкции и привычные классификации в области безопасности не работают, а потому должны быть пересмотрены.

Трагедия Алеппо, как и сирийская война вообще, является предельным, знаковым для человечества социальным и культурным феноменом. Человечество видело и реагировало на «геноцид онлайн».

Пока понятно только то, что в таких условиях надо работать иначе. И еще не понятно, как все это изменит нас.

То, что люди воспринимают как «крах системы мировой безопасности», на самом деле является кризисом коммуникаций. Объективно, насилие не стало большим, о нем стали больше говорить и больше его показывать.

Почему такими бессильными, в том числе и в ситуации с Сирией, оказались международные институты и ООН?

‒ Я думаю, геополитические интересы и региональные интересы глобальных игроков длительное время преобладали над интересами сирийского народа. Это в конечном итоге привело к ситуации, когда правовых инструментов для решения сирийского кризиса, для остановки резни у международного сообщества уже не осталось.

Следует понять, что за позициями и мыслями должна стоять правда, что решение необходимо принимать своевременно, что агрессор не имеет права на вето решений, влияющих на судьбу и базовые права жертвы, равенство является базовой потребностью международной политики.

Модель управления международной безопасности через такие инструменты, как ООН и ОБСЕ, нуждается в совершенствовании. Пока существующие механизмы не позволяют этого сделать

Иными словами, модель управления международной безопасности через такие инструменты, как ООН и ОБСЕ, нуждается в совершенствовании. Пока существующие механизмы не позволяют этого сделать. Надо быстро искать пути.

В то же время отказываться от ООН было бы ошибкой.

«После сегодняшнего дня я больше и шагу не сделаю без наблюдателей ООН», ‒ написал мне сирийский активист после эпопеи по захвату каравана с беженцами в Алеппо. Итак, определенную роль ООН играет: от запугивания диктаторов до раздачи мандатов на миротворческую деятельность.

Итак, какие опасности нас подстерегают в 2017-м, и есть ли среди них «глобальный апокалипсис»?

‒ Нарастают опасности локальных конфликтов. Возрастает вероятность их появления, увеличивается доступность как традиционных, так и новейших видов вооружений, уменьшаются различия между комбатантами и гражданским населением, которое непосредственно вовлекается в конфликт.

Это приводит к росту рисков, увеличению опасности перерастания локальных конфликтов в региональные и повышение глобальной напряженности из-за локальных конфликтов.

Вполне очевидно, что фактором опасности являются диктатуры. Современные авторитарные режимы имеют тенденцию превращаться в архаичные варварские режимы. Без собственного модернизационного проекта, без стремления к прогрессу, только с интенцией к разрушению и насилию.

Это преобразование диктатур в двигатель новейшего варварства является интересным феноменом, но и отдельным фактором опасности.

В то же время опасность глобального конфликта не является значительной, хотя и растет в последние годы. Состояние ядерных потенциалов Российской Федерации не предполагает их массового применения для нанесения неприемлемого ущерба противнику.

Мы видели заявления о «захвате Европы» за «две недели», «три дня», «48 часов», «10 минут» и об «уничтожении НАТО одним телефонным звонком». Это все традиционные российские «понты»

Впрочем, именно неопределенность состояния ядерного потенциала России и является главной угрозой сегодня. Риски, связанные с применением, несоответствующим техническим состоянием и попаданием вооруженных ядерных технологий в руки террористов, в том числе и из-за возможных коррупционных механизмов, является сегодня сопоставимыми. И это и есть основная угроза для мира. Больше, чем угроза глобального ядерного конфликта.

Возможность военной экспансии Российской Федерации в страны Балтии, видимо, не следует рассматривать серьезно. Мы видели заявления о «захвате Европы» за «две недели», «три дня», «48 часов», «10 минут» и об «уничтожении НАТО одним телефонным звонком». Это все традиционные российские «понты».

Практика показала, что «гибридный сценарий» российской экспансии требует, во-первых, определенных социально-политических условий, а во-вторых, предусматривает использование от 500 до 1500 военнослужащих. На втором этапе используются мощные силы ‒ до 3-5 тысяч.

Сейчас развернуты силы НАТО на западных границах Российской Федерации в состоянии отразить атаки такой мощности быстро и эффективно.

Россияне могут эффективно воевать только с гораздо более слабыми и априори незащищенными соперниками.

Мощные альянсы для них непобедимы. Вопрос «Готовы ли вы умереть за Нарву» следует адресовать не европейским политикам, а, собственно, Путину. Ответ очевиден: он готов. Он был готов убивать за Дебальцево, пока цена не стала слишком высокой. Сейчас он готов убивать за Алеппо. Подождем, какую цену выставит мир...

Ирина Штогрин

Радио Свобода


Похожие новости


Темы

Cтатьи

09:54 - 27.10.2023
Военный призыв в Крыму. Можно ли крымчанам избежать службы в российской армии?
09:06 - 13.10.2023
Недвижимость под ударом: в Крыму снижается стоимость жилья и его аренды
18:30 - 10.10.2023
«Такого не было даже при Сталине». В Крыму преследуют за украинские песни
10:09 - 16.09.2023
«Страшилки» и реальность. Кого в Крыму ждет наказание за коллаборационизм?
18:42 - 21.08.2023
Усилить флот. Какие корабли Россия может перебросить в Черное море
19:31 - 11.08.2023
Сельское хозяйство Крыма при России: без свиноводства, без молокозаводов и без будущего
19:45 - 10.08.2023
Авторитет Черноморского флота под вопросом – политики о роли оперативного объединения в войне
10:08 - 10.08.2023
Чудеса экономики по-российски: виноделие в Севастополе стало убыточным
09:42 - 28.07.2023
Камуфляж кораблей Черноморского флота России: попытка спасти их от украинских дронов?
09:34 - 27.07.2023
Вертолетная угроза исходит из Крыма, свидетельствуют спутниковые снимки
19:20 - 13.07.2023
Крымская «буханка» с электрическим мотором
12:45 - 04.07.2023
Избирательное правосудие в Крыму: чиновникам – условные сроки, проукраинским гражданам – реальные
17:27 - 28.05.2023
Деколонизация топонимии. Эксперты рассказали, каким названиям не место на карте Крыма
14:51 - 19.05.2023
Окопы на пляжах и «замки из песка» курортных проектов в Крыму
10:32 - 11.05.2023
Война и спорт – понятия несовместимые: в Севастополе остановилось строительство спорткомплекса и ледового дворца
20:15 - 03.05.2023
Цель №1: чем Украина может ударить по Керченскому мосту
21:45 - 02.05.2023
Мусорная канитель: за девять лет в Севастополе так и не начали строить мусороперерабатывающий завод
11:07 - 22.04.2023
Не суждено построить: обещанные Севастополю мегапроекты практически заморожены
16:59 - 01.04.2023
«Z-безумие и ура-патриотизм» – активисты о ситуации в крымских школах
10:10 - 30.03.2023
«Как будто мы люди второго сорта». Почему крымчан не всегда пускают в Грузию
09:53 - 22.03.2023
Военные заводы – на продажу. Какие предприятия в Феодосии пускают с молотка
19:47 - 14.03.2023
Миллиарды на долгоиграющие проекты: что российские власти хотят построить в Севастополе
10:19 - 11.03.2023
Пять стадий неправды. Как Путин рассказывал о российском захвате Крыма
10:27 - 03.03.2023
«При очередном сильном землетрясении Ялта сложится как карточный домик» – эксперты о сейсмоустойчивости крымских новостроек
18:02 - 22.02.2023
Как Севастополь остался без новых пассажирских катеров из-за «геополитической ситуации»
11:48 - 22.02.2023
Письма крымчан: Чего добился Путин в Крыму?
11:04 - 17.02.2023
Крым, война и «культурно-историческая» экспансия Кремля на Украину
10:39 - 12.02.2023
Топ-5 изобретений украинских военных в войне против РФ
19:13 - 08.02.2023
Почему не работают футбольные санкции в отношении игроков из Крыма?
18:37 - 02.02.2023
«Скрепные» квесты: как древний Херсонес стал местом культа Александра Невского

Другие статьи