Важные новости
Лейтенант Иван Ревков и три его танкиста
23.04.2014 / Категория: Общество
Два героя Советского Союза в одном танке - единственный пример в годы Великой Отечественной войны.
Полковник Ревков закурил, пригладил ладонью седеющий ежик волос. Непросто было ему возвращаться памятью в прошлое, опять дотрагиваться сердцем до войны, которую нес на своих плечах все четыре года.- Говорят, человека узнаешь, когда пуд соли с ним съешь. Это так, это верно. Если по мирному времени. Да только на фронте, бывало, и щепоткой соли поделиться с человеком не успеешь, а уж тебе идти с ним в бой. Рядышком идти. И в том бою - быстролетном ли, затяжном ли - ты и постигнешь самую суть своего попутчика. И когда помотаешься с ним бок о бок да пикирнешь раз-другой под снарядами, тогда и поймешь, стоящая он личность или так, мыльная пена. Я вот с Водолазкиным повоевал мало, может, недели две, а дружба наша длится и по сей день. Но какое это было время!
...То был май 1944 года. Бои шли на ближних подступах к Севастополю. В составе 51-й армии сражался 22-й гвардейский танковый полк, а в том полку - и взвод Ивана Ревкова, гвардии лейтенанта неполных двадцати двух лет. От самых вод Сиваша бежали фашисты к морю, оставляя кровавый след на равнинах Крыма. У стен Севастополя искали они спасения, уповая на основной узел обороны - Сапун-гору, изрытую сплошь траншеями, густо насыщенную минами и противотанковыми преградами.
А в землянках да в окопах под Севастополем солдаты Толбухина и Еременко жили нетерпеливым ожиданием наступления. С почтой приходили и в штабы, и в блиндажи газеты, где почти в каждом номере, как эпиграф, повторялись слова Л.Н. Толстого: "Не может быть, чтобы при мысли, что и вы в Севастополе, не проникло в душу вашу чувство какого-то мужества, гордости и чтоб кровь не стала быстрее обращаться в ваших жилах...", печатались статьи Алексея Толстого, Ильи Эренбурга, Леонида Соболева.
Танкисты изучали местность и тактический план наступления. Майской ночью комбат, осторожно ступая, пробрался к ним и велел лейтенанту Ревкову принять новый экипаж.
- Командира танка вчера убило, - сказал комбат. - Все рвался в Севастополь, он сражался там в сорок втором. Ладно, пошли. Представлю тебя бойцам.
В мелколесье, среди лохматых кустов и низкорослых дубков, ещё голых в эти дни запаздывающей весны, они не сразу углядели "тридцатьчетверку" с номером 10 на башне. Танк был хитроумно замаскирован и прилежно ухожен, отметил удовлетворенно Ревков.
Танкисты, сумрачные, постаревшие, сокрушенно слушали комбата. Они все ещё жили под впечатлением недавней гибели друга. Ревков ловил на себе их пронзительные, испытывающие взгляды: мол, каков ты есть и каким будешь, наш новый командир, как поведешь себя в бою? А он сам? Что знал он сейчас об этих людях? Разве только их фамилии да примерный возраст. Вот механик-водитель гвардии старший сержант Николай Водолазкин. Он, пожалуй, чуть постарше его. Стрелку-радисту Николаю Минину лет, наверное, тридцать, а заряжающему Алексею Ханину и вовсе все сорок. И ещё знал Ревков, что экипаж славится смекалкой, умением разгадать маневр противника.Пока лейтенант обследовал танк, бойцы выразительно перекидывались взглядами. Они любили свою машину, каждую вмятину на её броне ощущали, как собственное ранение.
Ревков легко спрыгнул на землю, улыбнулся довольно:
- На такой машине хоть сейчас в бой!
Бойцы обрадовались, они поняли, что танком командир доволен, и сразу их как-то сблизило с лейтенантом. Разговорились и многое узнали друг о друге. Немногословный, рассудительный Ханин во внутреннем кармане гимнастерки хранил партбилет. Ещё до войны заслужил орден Трудового Красного Знамени. Минин работал прежде на танковом заводе, машину знал основательно. А здоровяк Водолазкин познакомился с кем-то из флотских и уже третий день красовался в тельняшке.
Поутру 7 мая 1944 года ударили наши пушки, и все вокруг завыло, заскрежетало. Камни и железо летали по воздуху над раскрошенными гребнями высот. Когда в атаку ринулась пехота, небо над Сапун-горой скрылось за черно-бурыми космами пыли и гари. В этом повальном, от горизонта до горизонта, шквале огня упрямо вползали на выжженную крутизну танки. Подмяв завесу колючей проволоки, они прошли первую линию вражеских траншей. Но с ходу проскочить противотанковый ров не удалось. Гитлеровцы воспользовались заминкой и скорректировали огонь. Из двух наших машин повалил дым. Ревков передал обстановку на КП полка: сражаемся почти сутки в одиночку.
- Ищи обход! - жестко приказали ему. - В обход надо, лейтенант!
Вдруг танк содрогнулся. Ударом снаряда отшибло крыло и запасной бак с горючим. Водолазкин заволновался:
- Чего нам метаться? Давай рванем, лейтенант! Возьмем этот подъем! Должны взять!
Ревков уже успел убедиться в его водительской сноровке, в том, как чувствует он машину в любой ситуации. И потому лейтенант целиком доверился механику. Водолазкин сумел-таки вытянуть немыслимо вздыбленный танк на гребень и успел миновать пристрелянный участок.
- Ну, теперь держитесь, братишки! - выкрикнул Водолазкин и пошел бросать машину по чертоломному полю влево и вправо, закладывая крутые виражи, увертываясь от артиллерийского огня.
За два дня боя экипаж "десятки" изучил назубок местность, засек ориентиры и цели. И созрела у Ревкова дерзкая мысль: используя изрезанную местность и кустарники, самостоятельно проникнуть ночью в тыл противника. Экипажу замысел Ревкова пришелся по душе. Командир полка тоже его одобрил.
- Дело подходящее. Подпалим фрицам хвосты! - ликовал Водолазкин.
Ночью они осторожно, на ощупь двинулись по ложбинкам, по извилинам предгорья. Водолазкин вел машину неспешно, на малых оборотах, чтобы не угодить в ров. Выбрав исходную позицию за небольшой высоткой, Ревков на башне огляделся. Гукали минометы, трескуче, длинными очередями били автоматы. Сбоку лупил пулемет. В черном небе с высокими майскими звездами одна за другой вспыхивали ракеты. При их свете лейтенанту удалось разглядеть подробней расположение вражеских огневых точек, насчитать с десяток танков. Потом он закрыл за собой люк и решительно сказал:
- Пора. К бою!
Гулким раскатом прогремела пушка. Ревков приник к прицелу и воскликнул:
- Есть! В точку!
Это запылал передний танк, головной. Не тратя времени, они ударили ещё раз. Ханин едва успевал заряжать. Через триплекс Водолазкин увидел: пламя взметнулось над вторым танком.
Гитлеровцы сперва не поняли, откуда по ним бьют. А потом машины сорвались с места, пошли натыкаться друг на друга. Немцы суматошно выскакивали из люков, разбегались кто куда, но тут их настигал пулемет Минина. Ревков понимал, что своим пулеметом они обнаруживают себя, но решился идти на риск. В какое-то мгновение "тридцатьчетверку" сильно встряхнуло. Ревкова швырнуло от прицела, он ударился о железо, потерял сознание. Когда пришел в себя, увидел, что танк уцелел: броня выдерживала мощный лобовой таран болванки. Но последовал ещё удар, и осколок чикнул по руке механика. Пока Минин останавливал Николаю кровь, Ревков потянулся к рычагам. Но Водолазкин запротестовал:
- Я сам! Сам! Продержимся, лейтенант!
И заряжающий Ханин с яростной молчаливостью продолжал подавать снаряды, пока не подоспели наши танки, высланные командиром полка. За ними шла морская пехота.
В том бою немцы потеряли батарею, три танка, много пулеметных гнезд и до роты солдат и офицеров.
К утру 9 мая "десятка" вышла к Зеленой горке. Водолазкин повел танк в обход и очутился на Лабораторном шоссе. Это был ближайший путь на Севастополь.
Вскоре танкистов догнал командир полка:
- Молодцы! Одно слово - молодцы! Вы же дорогу всем открыли!
Он изложил им боевую задачу - прорваться на последний оборонительный рубеж и войти в Севастополь. И передал флаг от командующего 51-й армией Героя Советского Союза генерала Я.Г. Крейзера для водружения в городе.
У вокзала "тридцатьчетверка" попала под огонь фашистских танков. Изловив в прицел бортовой крест, Ревков прямой наводкой запалил одну машину. Другие, уклоняясь от боя, попятились в глубину улиц, отстреливаясь наобум. И вдруг шальной снаряд угодил в "десятку", она запылала.
- Скорость! Давай скорость! - скомандовал Ревков в надежде затушить пламя ветром.
Танк, словно летящий факел, понесся на бешеной скорости. Огонь сбить удалось. На улице Ленина танкисты осторожно взошли по ступеням полуразрушенного здания и приладили красный флаг на уцелевшем балконе третьего этажа.
Вскоре после севастопольских боев на гимнастерках Ревкова и Водолазкина засверкали Золотые Звезды, их фронтовые побратимы получили боевые ордена: Алексей Ханин - орден Ленина, Николай Минин - Красного Знамени.
...Иван Иванович достал блокнотик, нашел нужную страничку.
- Только один Водолазкин отыскался. В Рыбинске Николай Степанович живет. Да, времени, конечно, много прошло, а я помню те майские дни, будто вчера это было...
Полковник открыл пачку "Казбека", взял папиросу, старательно размял её, прикурил. Он подошел к окну, заслышав привычный рокот моторов. Питомцы Ревкова - курсанты Львовского высшего политучилища - повели танки на полигон.
* * *
Беседа с полковником И.И. Ревковым состоялась в 1973 году, когда мне довелось повышать квалификацию на редакторских курсах при Львовском ВВПУ.
- Газету пришлете? - задумчиво улыбнулся полковник.
- Обязательно!
- Тогда две. Одну отправлю сам Николаю Водолазкину. Узнаю, как он живет. Вспоминает, конечно, Севастополь. Как и я. Когда поднимитесь на Зеленую горку к танку, положите ладонь на броню. От меня привет.
Так я и сделал.
Б. Гельман.
Львов - Севастополь. 1973-2014 гг.
Похожие новости
- 09.05.2013 • В День Победы на Сапун-горе почтили память погибших защитников Севастополя
- 03.05.2012 • В Севастополе открыли памятник комбату Победы
- 22.06.2010 • В Севастополе чествовали Героя Советского Союза Петра Павлова
- 07.05.2009 • В Севастополе почтили память черноморских летчиков – Героев Великой Отечественной войны
